Дальний гарнизон
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ЗДРАВСТВУЙ, ОРУЖИЕ!
Когда играет «по-па-ди!»
трубач па полигоне
в тылу, на крутосклоне,
и сердце трепетно в груди
стучит с прикладом рядом
под лейтенантским взглядом —
ты приглядись к мишеням
(чернеют впереди!),
вооружись терпеньем
(точнее наведи!)
и пулю к пуле точно,
как зерна, посади!
Какая это радость —
увидеть на щите,
что если они рядом
в положенной черте
(как будто лист бумаги
дырявили гвоздем!).
...В трех километрах —
лагерь,
в трех километрах —
дом.
Там на Доске почета
должны наклеить фото
отличного стрелка.
Должны...
Ну, а пока
в последний час похода
приказано залечь —
охота не охота,
а порох надо жечь.
* * *
За лагерем ложбина —
сплошные пустыри.
Простор для карабина,
куда ни посмотри!
Стреляй, да поточнее,
чтоб пуля в цель вошла,
звеня и сатанея,
стремительна и зла;
чтобы свинец каленый
прожег бумажный лист,
где издавна зеленый
изображен фашист.
Но если взять повыше
в прицеле —
над щитом
посвистыванье слышишь
свободное потом.
Ушла на волю пуля,
умчалась в никуда
и в пыльном саксауле
исчезла без следа.
Та пуля
(на излете
не ранит, не убьет)
могла пропасть в болоте,
могла вонзиться в лед,
могла, преград не встретив,
уйти и молча лечь
в сенате, где о третьей
войне заводят речь.
Предупрежденьем грозным
войдет она туда.
Напомнит всем нервозным:
«Спокойней, господа!
Бойцы за дело мира
точны, стреляя в цель!»
...Одна ушла из тира
за тридевять зомель.
И та не даром время
в пространстве провела —
поговорила с теми,
кому война мила.
* * *
...И вспомнив наставленья
(не жмурься и не рви,
не потеряй мишени
и мушку не скриви;
как старые солдаты,
прицелься под обрез,
не вздрагивай, когда ты
сухой услышишь треск!) —
прилежно наводил он,
потом нажал крючок —
и точно вколотил он
все пули в пятачок,
аж ухнуло в пустыне!
— Вы, Зыков, молодец!
...Засел, скрипя, в лесине
чуть сплющенный свинец.
* * *
Так вот оно, свершенье!
Сбываются мечты —
к простреленной мишени
спешишь по дюнам ты.
Жаль, никому не слышно,
как хвалит командир:
— Стреляете отлично!
Ходили раньше в тир?
Бегом, бегом к исходным
по полю напрямик!
А старшина со взводным
толкуют:
— Попривык
к безусому народу,
скажу я вам, вполне!
— Да привыкают к взводу
не только на войне...
...Бойцы после отстрела
устроились в тени.
Приятно ломит тело.
Приляг,
но не усни!
И ты, с друзьями лежа,
спросил:
— Скажите мне,
стрельба у нас похожа
на ту, что на войне?
— Похожа, да не дюже,—
ответил старшина.—
Условия там хуже.
На то, брат, и война!
— Действительно, не, лучше,—
заметил Горобцов.—
Поэтому и учат
не в комнате птенцов
летать, а на просторе!
Жизнь — лучший педагог!
И с Зыковым на взгорье
он рядышком прилег.
И снова,
словно в жизни,
вдруг встретились, друзья!
И снова
солнца брызги
ударили в глаза
с патронника, где, стерты
годами п огнем,
четыре цифры гордо
сошлись в луче одном.
И гомон венских улиц
почудился ему,
и вспомнил, нак под пули
полз в утреннем дыму.
...Солдаты полукругом
присели на песке.
И встал комвзвода с другом —
с оружием в руке.
И рассказал он снова:
как шел на смерть солдат,
как сестры неживого
снесли его в санбат,
как там о карабине
он думал:
«Где ты, друг?»,
как встретились в пустыне
на полигоне вдруг.
И Зыков поднял руку,
и слова попросил:
— Так вот какую штуку
я на плече носил...
Друзья-однополчане!
Я буду до конца...
...В задумчивом молчанье
взвод слушает бойца.
— ...всегда присяге верен!
Клянусь, солдаты, в том!
* * *
Открыты настежь двери
в армейский светлый дом.
Входи, хозяин юный!
Наследство принимай:
оружие
и дюнный
далекий отчий край!
И мужество,
и братство
окопное бери!
Солдатское богатство
не разбазарь смотри!
* * *
...На дальнем крутосклоне
горнист играет сбор.
Затих на полигоне
солдатский разговор.
По падям и увалам
домой взвода идут.
Работку запевалам
в пути всегда найдут!..
И подхватил в пустыне
ту песню дружный полк,
а с ним весь край родимый —
большие города,
песок непроходимый,
высокая вода!
Хорошей песне можно
сердечно подпевать.
Хорошую не сложно
запомнить и понять.
И, голос запевалы
узнав издалека,
дехкане у канала
запели песнь полка.
И на лугу запели
седые чабаны,
девчата из артели,
что на краю страны.
...Шла песня над песками,
как вал морской, бурля.
Под полковое знамя
вставала вся земля.