ШАХТЕРСКАЯ БАЛЛАДА

Есть белый уголь,
есть синий уголь,
есть голубой.

У каждого человека
есть угол,
а у меня —
забой.

В нем белого нет,
и голубого,
и синего цвета нет.
 
Спросите вы
у шахтера любого —
там только черный цвет.

Черное небо,
черный воздух —
придумать черней нельзя.
О шахтах рассказывать просто,
но дело не в этом, друзья.

Я, Микола Жупан
с Верховины,
потомственный землероб,
променял траву полонины
на этот каменный гроб.
Я на спине
лежал часами
и черное небо долбил.
И осыпалось оно кусками
на деревянный настил.
 
Мы рубали
породу
графу,
а не народу.
Мы горы угля
громоздили,
а сами
мерзли зимой.
Трупами шахты мостили.
По миру
шли с сумой.
 
Я отправился
за границу —
на заработки
побрел.
Как в сказке у нас
говорится:
крылья расправил орел...

Но в Америке,
за океаном,
тоже чужой забой —
такой же гулкий
и окаянный.
И небо черное
над головой.
И черный пот,
и черный воздух —
придумать черней нельзя.
О чужбине рассказывать просто,
Но дело не в этом, друзья.

Железные плечи мои
и руки
тянуло к склонам
Карпатской гряды.
 
Не знаю,
как считает наука,
но разлука
сильней магнитной руды.
 
Я вернулся на Закарпатье,
потому что узнал вдали,
что свободными стали братья —
хозяевами земли.

Я вернулся на Украину —
надо мной
небосвод голубой.

Поцеловал жену и сына
и спустился в родной
забой.
Там рубали
породу
не графу —
народу.
Там добывали
уголь
родичи и друзья.
Вот он,
мой отчий угол.
Слезы сдержать нельзя...

1947