* * *

Прожили двадцать лет,
но за год войны
мы видели кровь
                         и видели смерть
просто, как видят сны.
Я все это в памяти сберегу:
и первую смерть на войне,
и первую ночь,
                       когда на снегу
мы спали спина к спине.
Я сына этому обучу.
И пусть не придется ему воевать,
он будет с другом
                           плечом и плечу,
как мы,
           по земле шагать.
Он будет знать:
                        последний сухарь
делится на двоих.
Московская осень,
                           смоленский январь,
нет многих уже в живых.
Голубоватым ветром весны
апрель уже налился,
стали за год большой войны
мужественней сердца.
Руки крепче,
                   весомей слова,
и многое стало ясней.
...А ты по-прежнему не права,
я все-таки стал нежней.