ОСТРОВ В ТАЙГЕ

Кончается дневка.
И снова
качается сумрак лесной.
Я света не вижу дневного —
мелькнет только отсвет резной
на папоротниках,
на листьях...
И тихо опять, и темно.
 
И кажется, мир каменистый
покинули люди давно.

А сумрак, душистый и шаткий,
которым чащоба полна,
укрыл меня вместе с лошадкой —
как будто я еду вдоль дна.
Как будто ушли в подземелье
с мохнатым веселым коньком
и путник,
и куцые ели,
и розы над черным пеньком,
и кедра тяжелая крона,
трескучая белок возня.
(Сюда бы ребят из ЭПРОНа —
они бы подняли меня!)
 
Но тихо —
ни встречных, ни местных —
на тысячу верст никого,
лишь камень подъемов отвесных,
тропинок лесных плутовство.

И вдруг у куста облепихи,
где ягоды ярко горят,
спокойный,
задумчивый.
тихий,
стоит возле чума арат.
 
И мы перед огнищем млеем,
и мальчики поят конька,
и чум аккуратно оклеен
картинками из «Огонька».
 
Сегодня на новенькой карте
для памяти я нанесу
пути изыскательных партий
и остров, открытый в лесу.
 
...Горит электричество в школе
под мерные вздохи движка.
Картограф собою доволен —
приемник достал из мешка.

И радиоволны на остров
выносят живые слова:
душевно,
отечески просто
беседует с нами Москва.

1948