* * *

Обещали,
              адреса записывая.
Целовались,
                  провожая в путь.
Переправы
                 и болота рисовые —
все перетерпели как-нибудь.
 
Были снегопады,
                          были молнии,
были схватки на краю земли.
Все перетерпели.
                          Все исполнили.
Под указ
              по ранам подошли.
 
Я вернулся.
                  Думал — перемелется.
Все как прежде будет.
                                  Обживем!
Почему же
                 ночью мне не дремлется?
Комната
             горбится блиндажом?
И не вьюга
                 над поселком кружится,
Надо сбор немедленно трубить.
Нашей дружбы,
                        нашего содружества
тишиною враз не разрубить.
Это мне не от бессилья кажется,
не от скуки одолела грусть.
...Хорошо мне веснами бродяжится.
Я в Москву до снега не вернусь.

Обойду солдат.
— Живете-можете...
Сколько дел и праздников в году!
Ну, а другу старому поможете,
если станет вдруг невмоготу?
 
Так спрошу.
                  И все без колебаний
мне ответят в Омске и в Орле,
в хатах на Дону и на Кубани —
только «да».
                   И так на всей земле
нашей, отвоеванной у горя,
на земле от моря и до моря.

Кто сказал:
                 доказано наукой,
что окопной верности конец?
Вот она, рожденная разлукой,
дружба нерастраченных сердец.

Это мне не от бессилья кажется,
не от скуки одолела грусть.
...Хорошо мне веснами бродяжится.
Я в Москву до снега не вернусь!

1947