НАЧАЛО

На хребтах,
в таежном поднебесье,
где родилась пенная река,
где листвяги смяли мелколесье
и насквозь проткнули облака,
там,
куда машина не залезет,
тропами телега не пройдет,—
на богатых рудах,
на железе
кочевой устроился народ.

Там,
под небом искристо-морозным,
в чумах, запорошенных снежком,
не вставали дети
с паровозным,
милым по-домашнему
гудком.

...Мы на «кукурузнике» в дорогу
трудную и дальнюю пошли.
 
Думал я:
«Поднимет же тревогу
тихоход наш на краю земли!»
Думал:
«К удивлению народа,
шумный, непонятный самолет
в солнечную славную погоду
на поляну вынырнет с высот.

Затрубит и вздыбится сохатый,
охнет и прищурится пастух,
наблюдая, как парит крылатый,
но, как видно,
незлобивый дух...»

...Вот уже покрытые берестой
под крылом шатнулись шалаши.
(А на белом поле,
возле моста,
как это ни странно,—
ни души.)
 
Только за изломом Тора-Хема
у костра присели рыбаки
и, не суетясь,
как смотрим все мы,
посмотрели вверх из-под руки.
 
Вот уже дорогою отвесной,
покружив, пошли мы за лесок.
И детишек разбудил
небесный,
милый по-домашнему
басок.
 
1948