ГЛАВЫ ИЗ БИОГРАФИИ
1
У меня был дед
роста саженного,
могучего телосложения.
Он Полесьем плутал,
вниз по Днепру ходил на плотах.
И, старея,
сложил на высокой косе
дом из бревен грубых,
чтобы дыму плыть в Запорожскую Сечь
и над тихой водою висеть
с синим дымом казацких трубок.
Говорят:
украинские небеса
голубее неба Италии,
голубого неба Италии.
Приходит весна
грачиными стаями,
снегами, которые за ночь растаяли,
и садом цветущим.
Какая краса!
Сад, как снег на закате, розов
и медом густым переполнен
так,
что апрельские грозы
не прошибут его молниями,
так,
что в дождь вся трава сухая
задыхалась, вздыхая.
Тишина.
На домах она значится
Тарасовской улицей.
Тишина
при всех своих замечательных качествах
самого главного лишена.
Я скучал с ней.
От дома к дому
тянулась цепь моих знакомых.
Я знал их уставы:
когда встают и гуляют где.
Я знал, что в доме с резными ставнями
живут старухи
и в жбанах, в воде
плавают коричневые щепки.
И круглый год
в окна, заколоченные крепко,
тополиный ветер не пройдет.
Тишина.
Мы здесь начинали стихами дышать.
Багрицкому открывалась душа,
и Тихонов рапортовал о гвоздях
и о песке говорил не спеша.
Мы начинали стихами дышать.
Мы торопились:
Успеть! Успеть!
Из первоисточника слово испить.
И я уехал
(У нас весна.)
один
(Снега уже стаяли.)
в Москву.
(Я любил из окна
следить за грачиными стаями.)
О, Киев — приднепровская трава,
Богданова литая булава!
2
Провинциалы ходят по столице
вразвалку.
Загорелые.
Молчат.
Заглядывают в души,
окна,
лица
и на столах редакционных спят.
Завидуют квартирному простору.
Их знают все ночные сторожа.
И, как туристы, подымаясь в горы,
они степным дыханьем дорожат.
Они томятся по лесам и пущам,
их каждый вечер навещает грусть.
Какое счастье —
я к Днепру отпущен!
Какое счастье —
я в Москву вернусь!
1940