БАЛЛАДА О ДОМЕ

Запомнил он себя таким:
все было мальчику босому
здесь непонятным
                           и родным —
голубоватый,
                   невесомый,
над крышами повисший дым,
и сад, закутанный в солому,
и льдинки у отца в усах.
Он больше года не был дома
и вот опять в родных краях.
        (Румын разбив на правом фланге
        мы фронт прорвали у высот.
        Под боевым, гвардейским флагом
        дивизия пошла вперед.
        Но немцы, выставив заслоны,
        нас удержали у реки.
        И дан приказ по батальонам:
        залечь и отомкнуть штыки.
        И дан приказ: построить здесь
        землянки — бревна в три наката
...Но если у солдата есть
за десять верст отсюда хата,
где все чуланы
                      и углы
ему молитвенно известны,
где к праздникам
                          скребли полы,
где люди
             неразлучны с песней —
не станет никогда родным
ему передний край.
                             Не станет.
Его
   голубоватый дым
вперед сильней приказа
                      тянет.
Его
      голубоватый дым
тревожит днем
                      и ночью будит.
Не будет никогда родным
ему передний край.
                             Не будет.
        (Нам тоже было трудно ждать
        и рыть просторные землянки.
        Нам тоже было больно знать,
        что в землю закопали танки.
        Но так, как он, — никто не ждал
        начала яростной атаки.)
...Упала красная звезда,
рванулись из укрытий танки.
И он рванулся
                     по родной
земле,
         знакомой с малолетства.
Пошел под пули,
                         как святой,
как завороженный.
                           О, детство!
О, дым,
           как небо, голубой!
О, дом, —
               отцовское наследство!
      (С утра отчаянно мело.
      По горло ветер, снег по плечи.
      Был трудный день. Был
                                      тихий вечер.
      Наш батальон вошел в село.         
      Кто знает этот миг? Безлюдье,
      потрескивая, сад горит.
      у опрокинутых орудий
      лежат чужие пушкари.)
...А он, неистовый и шалый,
горланя песню на бегу,
вдруг,
         будто раненый,
                                устало
стал на колени на снегу.
Здесь было все ему родным.
И сразу стало
                    все понятным:
и голубой,
                бездомный дым,
и красные
               на белом
                            пятна.
Мы дальше шли.
                        Но он берег,
как завещанье,
                       невесомый
жилья сожженного дымок
последнее дыханье дома.