* * *
Я читал Петефи в переводах
и Дунай по Штраусу любил.
Голубую ласковую воду,
задыхаясь, пригоршнями пил.
Почему же мне осточертела
будапештских памятников медь.
Почему на бронзовое тело
не могу в музеях я глядеть?
Почему притоны и посольства
не влекут романтикой меня,
а беседы с капуцином толстым
надоели за четыре дня.
Потому что разоренный Киев
где-то мокрым снегом занесло.
И ко мне явилась ностальгия,
заслонив глаза и ремесло.
Венгрия, 1945