ОФИЦЕР В ОТСТАВКЕ
 
Родился он в этом тупичке,
у подножья Воробьевых гор,
на Погодинке.
В первом перешитом пиджачке,
слесарем еще совсем молоденьким
с девочкою худенькой бродил.
В первом перешитом и лицованном
был любимым,
                      был целованным
и до одури сам любил.
Подвигами, славой еще не увенчанный,
Ночью на свиданья выходил.
Девочкой.
               Девушкой.
                               Женщиной
был любим.
                  И сам любил.

А когда пришел увечным,
встретила жена.
Тишина.
И чем-то вечным
от родимого пахнуло тупичка,
от акаций пыльных и колючих,
проходных дворов,
от запутавшихся в тучах
ливней и ветров.         

И протез — скрипучая машина —
взбудоражила осенний тупичок.
... На подоконнике сидит мужчина,
улыбается и курит табачок,
наблюдая из бойниц оконных
мальчиков военную игру.
Он всегда в мундире, при погонах
и при орденах, как на смотру.
Кто сказал, что он в отставке?
                                              Враки!
По его приказу на заре
эти перебежки и атаки
начались сегодня во дворе.
Грянул гром за юркою зарницей,
вспыхнувшей в гремящей вышине.

... Вечереет.
                   Он к столу садится,
что-то напевая в тишине.
Пишет книгу —
                        светлую, как детство,
и неистовую, точно танк в огне.
Беспокойным юношам в наследство
он оставит правду о войне.
Что гадать:
                  придется — не придется?
Что мудрить:
                    уран или свинец?
Каждый пусть заранее разберется
в том, как воевал его отец!

Москва
1946